Йонагуни. Дорога и террасы

Во время третьего и четвертого погружений мы занимались обследованием «магистрали» или «петлевидной дороги», которая проходит вдоль основания главного памятника прямо под террасами на его южной стороне, на глубине 27 м, а также сами террасы, которые начинаются над дорогой на высоте 14 м.

Террасы

На этом уровне наружу открывается обширный внутренний двор, шириной 12 и длиной 35 м. В его северо-восточном углу, на глубинах, уменьшающихся с 13 до 7 м, были обнаружены образования, известные местным аквалангистам как террасы. Имеется две основных «ступени», обе около 2 м высотой, с острыми краями и углами в форме почти правильного прямого угла. Над ними расположены еще три меньших ступени, ведущие к вершине памятника, которая поднимается в северном направлении, где почти достигает поверхности воды.

Здесь я очень ясно смог увидеть основание для тех аргументов, которые Вольф приводил в своем интервью журналу «Шпигель»: что вся эта структура в целом, с ее удивительными выразительными террасами и ступенями, их перпендикулярными и горизонтальными плоскостями, может быть результатом воздействия на крупное обнажение слоистой осадочной породы волн, обладавших большой энергией. Когда структура начала формироваться — несколько эр назад, — песчаник (правильнее в данном случае — «аргиллит») массы памятника отложился в слоях разной толщины и последовательности, пересеченных «вертикальными разломами и горизонтальными трещинами». По мере подъема уровня моря и усиления вихревых волн начали интенсивно разрушаться верхние части структуры. Разломы и трещины постепенно расширялись и открывались, отделяя более мягкие слои в виде плоских плит различных форм и размеров, которые в дальнейшем могли быть смыты морем. «В таком случае, — объясняет Вольф, — перпендикулярность и ступенчатость» формировались постепенно в зонах разломов, создавая без всякой помощи человека удивительные формы этого объекта, которые мы видим сегодня.

Согласно этим рассуждениям следовало рассматривать внутренний двор с плоской поверхностью, размером 12 х 35 м, как выбитый на одной из сторон исходного обнажения волнами, которые превратили осадочные аргиллитовые слои в плиты с террасированными секциями, сформировавшимися из более твердых частей скалы, уцелевших после того, как более мягкие слои были смыты.

Я помог Вольфу измерить две наиболее высокие ступени, затем проплыл к краю двора, посмотрел на ясно видимую 14-метровую стену, которая опускалась до «петлевидной дороги» профессора Кимуры — плоской мощеной «магистрали», проходившей вдоль дна канала на юг от памятника. С 25 м ширины у самого низкого уровня террас канал сужался до менее чем 4 м на глубине дороги. Его северная стена являлась одновременно южной стороной памятника, а южная сначала не отвесно, но наклонно спускалась на некоторое расстояние далее к югу под углом примерно 40 градусов, прежде чем круто подняться к поверхности воды. Секция с уклоном в 40 градусов грубо, но достаточно аккуратно была выложена блокообразными валунами с заполнением из меньших камней, поддерживающим фасад, из дюжины более крупных блоков, уложенных, как отметил профессор Кимура, по прямой линии, «как каменная стена». Кимура не сомневается, что эта стена — творение человеческих рук.

Дорога

Утром следующего дня мы опустились около мегалитов-близнецов, затем проследовали высеченной в камне дорогой, которая, казалось, начиналась (или заканчивалась?) здесь, свернули налево от «входного туннеля», сквозь который прошли днем раньше, постепенно продвигаясь к югу на большую глубину вокруг западной стороны главного памятника. Затем наконец повернули на восток в канал, проходящий перед террасами на глубине 27 м.

В канале я указал Вольфу на набор из трех симметричных отступов, каждый 2 м длиной и лишь около 20 см высотой, вырезанных с равными интервалами на линии соединения северной стороны прохода и основания главного памятника. Я также показал ему две другие выразительные детали, которые нашел в этом месте: (а) площадь прохода была, казалось, намеренно выровнена и сглажена, что придавало ей вид мощеной поверхности, (б) проход был полностью свободен от булыжников вплоть до места метрах в 30-ти к востоку от террас (где валялись несколько больших валунов и прочий каменный мусор).

Когда Вольф и я позже обсуждали увиденное на проходе и террасах, он продолжал настаивать, что все аномалии в этом районе могли возникнуть из-за местных эрозионных сил, прежде всего волн. Короче, когда он не мог абсолютно исключить вмешательство человека, он считал, что оно не обязательно для того, чтобы объяснить виденные нами подводные феномены.

Тут я обратил внимание Вольфа на проект, осуществленный профессором Кимурой и его командой из университета Рюкю в сотрудничестве с каналом ТБС японского Национального телевидения. Его результатом был высококачественный шестичасовой документальный фильм, выпущенный в прокат к Новому 2001 году, который сделал большой полезный вклад в полемику по поводу загадки Ёнагуни. Я хотел, в частности, познакомить Вольфа с комментариями и демонстрациями Коутаро Синзы, который показал себя экспертом разломов и слоев в осадочных породах в каменоломнях. Синза свидетельствовал: «Когда я увидел подводные руины, я тотчас понял, что это была каменоломня. Я показал фотографии и другим резчикам по камню, и все они сказали то же самое. Я полагаю, что это сделано руками человека. Совершенно невозможно, чтобы что-либо подобное было созданием одной только природы...»

Поскольку техника вырубания камня вдоль слабых линий существующих стыков и разломов, применяемая Синзой, идентична «методу», используемому морем в сценарии Вольфа для излома и отделения аргиллитов Йонагуни, превращенных в террасы и ступени, я спросил его, может ли он быть абсолютно уверен, что увидит разницу. Он признал, что уверен быть не может. Поскольку он также не видел явных отметин орудий труда за все время своих погружений, то это является основанием для заключения, что люди здесь ни при чем.

Хэнкок: Кимура говорит, что действительно нашел отметины. Но я бы не очень надеялся на сохранность подобных следов после 10 000 лет нахождения объекта под водой. Это очень длительный срок. Конечно, это твердый камень.

Вольф: Да, очень твердый. И он очень зарос морскими организмами во многих местах, поэтому мы могли бы найти такие следы при тщательном осмотре или если бы мы точно знали, где искать и как их идентифицировать. Но я имею в виду, что это необходимо.

Случайно ли море переместило слои камня, чтобы образовать террасы, или тут в соответствии с планом трудились древние каменщики? Кроме накопления эмпирических свидетельств есть другой способ подхода к проблеме. По крайней мере, он может выявить логику обоих предположений.

Частью свидетельств в пользу человеческого вмешательства в создание главного объекта Йонагуни профессор Кимура считает полное отсутствие упавших булыжников и щебня надороге под террасами, которая, как он полагает, должна была бы быть засыпана обломками или даже полностью погребена под ними, если террасы были высечены природными силами — волнами, разбившими ранее существовавшие пласты. Но мусор — скопление валунов (а не плит), мы видим только в 30 м к востоку от террас. И единственное другое место, которое можно описать как скопление обломков — там они аккуратно сложены под углом в 40 градусов, — находится у пологой южной стороны канала. Это дамба (насыпь) с фасадом из дюжины мегалитических блоков, уложенных в ряд, которую Кимура определил как творение человека. Признаюсь, однако, что во время всех моих многочисленных посещений Йонагуни, включая и посещение в марте 2001 года вместе с Вольфом, я считал эту насыпь всего лишь скоплением булыжников, упавших с южной стороны канала, и потому не обратил на нее особого внимания. И только с марта 2001 года, снова просматривая фотографии и видеозаписи, я начал понимать, насколько это производит странное впечатление — ничего из предполагаемых «упавших булыжников» не оказалось непосредственно на дороге, все выглядит упорядоченно. Так что очень вероятно, что Кимура прав.

Но во время поездки с Вольфом я начал с напоминаний ему о наших прежних дискуссиях по поводу мегалитов-близнецов, каждый высотой 6 м и весом в 100 тонн, которые он объявил упавшими сверху, с некоего гипотетически существовавшего прежде высокого места.

Вольф: Я вижу, к чему вы клоните.

Хэнкок: Хорошо, то к чему я клоню, это проблема дороги, поскольку мы идем напротив места Исеки и главного памятника. Над проходом имеется кривая стена высотой 14 м, а дальше начинаются террасы. Теперь, если здесь, на этом объекте, когда-либо имелись каменные плиты, они должны были бы упасть как раз на дорогу и оказаться как раз под местом, где сформировались террасы. Если вы полагаете, что два параллельных мегалита упали с высоты, встали на северо-западном углу памятника и стояли там постоянно, то почему мы не нашли прохода перед памятником, засыпанным такими же большими или еще более крупными каменными плитами, которые должны были бы сместиться в ходе формирования террас?

Я нарисовал схему северной и южной стен канала с проходом в основании и насыпью из «тщательно уложенных» булыжников у южной стены.

Хэнкок: Насыпь, наращенная здесь, у южной стены, это большой объем крупных камней. И я могу полностью признать, что эти камни упали с вершины на южной стороне и оказались в этом положении. Но профессор Кимура этого не говорит. Он считает, что эти камни уложены здесь человеком.

Вольф: Да, да, я знаю.

Хэнкок: И он, может быть, прав, а может быть, и нет. С учетом сил гравитации, как я их понимаю, я готов принять такую возможность, что эти камни на этом достаточно плоском участке на верху южной стороны могли быть смыты водой. Они могли упасть вниз и кучей свалиться здесь. Но чего я не могу понять: если мы находимся на большой главной террасе с ее ступенями на северной стороне канала, это почему под этой четко вертикальной скалой я не нахожу совершенно никаких камней, лежащих на дороге трехметровой ширины. И я не могу поверить, что все они откатились от северной стороны к этой насыпи (на южной стороне), полностью оставив свободным проход подле нее. По моему мнению, это против и логики, и природы.

Вольф: Мы только строим догадки. Итак, представьте, что эта плоская поверхность вокруг террас не была смещена единовременно. Я имею в виду маленькие или мельчайшие гальки, булыжники и камешки, что угодно, которые в течение долгого времени падали вниз и под воздействием гравитации переносились и отодвигались сюда, в эту часть (показывает насыпь на южной стороне канала), и были перекрыты позднейшими напластованиями, прежде всего — этими крупными валунами.

Хэнкок: Здесь мне опять трудно вас понять. Вот я стою возле этих ступеней (показываю две большие ступени на главной террасе), они возвышаются над моей головой. Это значит, что каменная плита, по меньшей мере 2,5 м толщиной, весь путь сюда (показываю двор) должна была передвигаться, полностью оставив ступени позади.

Вольф: Да.

Хэнкок: Я имею в виду этот двор, длина которого 30 или 35 м. Вольф: Примерно так.

Хэнкок: И мы говорим о каменной плите толщиной 2,5 м — это чертовски много камня.

Вольф: Но мы не говорим о времени в 2 или 3 года.

Хэнкок: Мы говорим о большом периоде времени. Итак, вы объясняете это тем, что маленькие куски были мало-помалу разбиты и снесены водой?

Вольф: Да, верно... в общем.

Хэнкок: Я нахожу более логичным объяснение, что они были снесены людьми...

Вольф: Прекрасно.

Хэнкок: ...после того, как они закончили свою работу.

Вольф: Но куда же они их сложили? Где-нибудь поблизости?

Хэнкок: В любом месте, где захотели.

Вольф: Продолжайте.

Хэнкок: Если люди действительно заканчивают работу, то именно убирают материал с объекта. Они не оставляют булыжники разбросанными на месте, это нормально.

Вольф: Это именно то, что говорит Кимура.

Хэнкок: Это аргумент Кимуры, и я нахожу его убедительным.