Омар Хайям: Рубаи

Водой небытия зародыш мой вспоен,

Огнем страдания мой мрачный дух зажжен;

Как ветер, я несусь из края в край вселенной

И горсточкой земли окончу жизни сон.

Несовместимых мы всегда полны желаний:

В одной руке бокал, другая – на коране.

И так вот мы живем под сводом голубым,

Полубезбожники и полумусульмане.

Из всех, которые ушли в тот дальний путь,

Назад вернулся ли хотя бы кто нибудь?

Не оставляй добра на перекрестке этом:

К нему возврата нет, – об этом не забудь.

Нам с гуриями рай сулят на свете том

И чаши, полные пурпуровым вином.

Красавиц и вина бежать на свете этом

Разумно ль, если к ним мы все равно придем?

От вешнего дождя не стало холодней;

Умыло облако цветы, и соловей

На тайном языке взывает к бледной розе:

«Красавица, вина пурпурного испей!»

Вы говорите мне: «За гробом ты найдешь

Вино и сладкий мед. Кавсер и гурий». Что ж,

Тем лучше. Но сейчас мне кубок поднесите:

Дороже тысячи в кредит – наличный грош.

В тот час, как свой наряд фиалка расцветит

И ветер утренний в весенний сад влетит,

Блажен, кто сядет пить вдвоем с сереброгрудой

И разобьет потом бокал о камень плит.

Я пьяным встретил раз пред дверью кабака

С молельным ковриком и кубком старика;

Мой изумленный взор заметив, он воскликнул:

«Смерть ждет нас впереди, давай же пить пока!»

Сей жизни караван не мешкает в пути:

Повеселившись чуть, мы прочь должны уйти.

О том, что завтра ждет товарищей, не думай,

Неси вина сюда, – уж рассвело почти.

Пред взором милых глаз, огнем вина объятый,

Под плеск ладоней в пляс лети стопой крылатой!

В десятом кубке прок, ей ей же, не велик:

Чтоб жажду утолить, готовь шестидесятый.

Увы, от мудрости нет в нашей жизни прока,

И только круглые глупцы – любимцы рока.

Чтоб ласковей ко мне был рок, подай сюда

Кувшин мутящего нам ум хмельного сока.

Один Телец висит высоко в небесах,

Другой своим хребтом поддерживает прах.

А меж обоими тельцами, – поглядите,

Какое множество ослов пасет аллах!

Общаясь с дураком, не оберешься срама,

Поэтому совет ты выслушай Хайяма:

Яд, мудрецом тебе предложенный, прими,

Из рук же дурака не принимай бальзама.

Чтоб угодить судьбе, глушить полезно ропот.

Чтоб людям угодить, полезен льстивый шепот.

Пытался часто я лукавить и хитрить,

Но всякий раз судьба мой посрамляла опыт.

О чадо четырех стихий, внемли ты вести

Из мира тайного, не знающего лести!

Ты зверь и человек, злой дух и ангел ты;

Все, чем ты кажешься, в тебе таится вместе.

Прославься в городе – возбудишь озлобленье,

А домоседом стань – возбудишь подозренье,

Не лучше ли тебе, хотя б ты Хызром был,

Ни с кем не знаться, жить всегда в уединеньи?

В молитве и посте я, мнилось мне, нашел

Путь к избавлению от всех грехов и зол;

Но как то невзначай забыл про омовенье,

Глоток вина хлебнул – и прахом пост пошел.

Молитвы побоку! Избрав благую часть,

В беспутство прежнее решил я снова впасть

И, шею вытянув, как горлышко сосуда,

К сосудам кабака присасываюсь всласть.

Мы пьем не потому, что тянемся к веселью,

И не разнузданность себе мы ставим целью.

Мы от самих себя хотим на миг уйти

И только потому к хмельному склонны зелью.

Ко мне ворвался ты, как ураган, господь,

И опрокинул мне с вином стакан, господь!

Я пьянству предаюсь, а ты творишь бесчинства?

Гром разрази меня, коль ты не пьян, господь!