КРАСИМИРА СТОЯНОВА
БОЛГАРСКАЯ ПРОРОЧИЦА ВАНГА
ЖИЗНЬ, ДОСТОЙНАЯ ПРЕКЛОНЕНИЯ
Но в один из дней 1928 года вместо долгожданного отцовского благословения Ванга получила из Струмицы известие, поразившее ее до смерти. Отец писал ей, чтобы она немедленно возвращалась домой смотреть за маленькими детьми. В 1926 году Танка родила третьего ребенка — девочку, которую назвали Любкой, а спустя два года во время родов четвертого — умерла.
Так Ванга простилась со своей первой любовью, школой, мечтой о замужестве и о лучшей доле. Возвращение домой было трудным и мучительным, потому что она отлично понимала: три года, проведенные в земунском Доме слепых, были лучшими годами ее жизни и больше никогда не повторятся.
Дальнейшая жизнь слепой девушки была отмечена сокрушительной бедностью и страданиями, но вместе с тем в этот период проявилась ее бесконечная стойкость, которая помогала ей переносить все трудности.
Дома Ванга застала страшную нищету. Дети, мал мала меньше, были грязными, оборванными и истощенными от хронического недоедания. Ее брату Василу было 6 лет, Томе — 4, а младшенькой — Любке — всего 2 года. Слепой Ванге предстояло стать а матерью детишкам, и хозяйкой дома, и хранительницей семейного очага. Как только Ванга вернулась домой, отец снова отправился на поиски работы.
В это время произошло чирпанское землетрясение, которое довольно сильно ощущалось и в Струмицком крае. От мощного толчка старый глинобитный домик обрушился, и дети Панде остались без крова. Через несколько дней после землетрясения отец возвел на противоположной стороне улицы небольшую мазанку из стеблей тростника. Этот домик стоял в Струмице до недавнего времени. Он состоял из небольшой комнаты, связанной с коридором. Затем к домику пристроили и кухоньку, соорудили в ней очаг и пекли там хлеб, разумеется, когда удавалось раздобыть муки.
Особых пожитков не было, поэтому устроились на новом месте быстро. Ванга, со свойственным ей чувством порядка и чистоты, постаралась придать жилью уютный вид. На видное место поставили пестроцветный сундук, оставшийся от приданого второй жены Панде, глиняный пол устлали рогожками, а в углу разместилась кровать, для которой Ванга связала из старых ниток покрывало, „чтобы было красиво''. Перед домом разбили небольшой палисадник, засадили его по краям разными цветами.
В этом домике Ванга и Любка жили долгие годы в одиночестве, потому что их братья, хотя они были еше совсем маленькими, отправились по селам искать работу и нанимались батраками или пастушками, чтобы раздобыть средства пропитания для семьи.
Город и окрестные села вскоре облетела молва, что слепая девушка — искусная вязальщица, и женщины стали носить ей пряжу и давать заказы. За работу вместо денег приносили мелкие вещи или старую пряжу, из которой Ванга вязала одежку для детей. На себя не оставалось времени. А жители окраины, зная о беспросветной бедности семьи, отдавали ей поношенную одежду покойных соседок.
Ванга стала заниматься и ткачеством. Научила Любку завязывать оборвавшиеся нити, и маленькая сестренка до поздней ночи слышала постукивание станка и позвякивание металлических спиц, которыми работала Ванга, когда сестренка засыпала, Ванга давала волю слезам. Днем она крепилась, чтобы не пугать Любку и не давать людям повода жалеть ее, но по ночам слезы были единственным средством, облегчавшим ее страдания.
Утром сестры вставали очень рано: Ванга не любила сидеть без дела и не позволяла лентяйничать тем, кто ее окружал. Ей хотелось, чтобы все вокруг блестело от чистоты. Все дни недели были строго подчинены определенному распорядку: в понедельник сестры занимались стиркой, во вторник подметали вокруг дома, в среду штопали одежду. Штопкой занималась обычно Любка. Хоть она была еще мала, Ванга научила ее вести хозяйство и была очень изыскательна к сестренке: на ощупь проверяла швы, и, если находила недостаток, отпарывала заплатку и заставляла Любку переделывать заново. Нередко сестра заливалась слезами: рваной одежки было много, и у нее не оставалось времени на игру с другими детьми. Но Ванга была непреклонна, утверждая, что все надо делать как следует.
В четверг они замешивали тесто для хлеба. В пятницу шли за город накопать красной глины, которой обмазывали домик изнутри, а снаружи опоясывали его красным цоколем — чтобы было красиво. В субботу ходили за крапивой или лебедой, из которой варили похлебку. В воскресенье посещали церковь, а после обеда приходили женщины из окрестных сел за связанными вещами. В их дворике собирались посудачить и соседки. Ванга была очень общительной, обладала тонким чувством юмора, и все любили разговаривать с ней.
В Струмицком крае существует интересный обычай. Вечером на Гергьов-день девушки на выданье опускали в большой кувшин разные предметы, чтобы узнать свою судьбу. Кувшин обычно оставляли в Вангином дворе под старым развесистым кустом шиповника, усеянным темно-красными цветами. Очень часто, может, из сожаления к Ванге, выбирали ее оракулом, и на следующее утро она доставала из кувшина опущенные в него предметы и предсказывала судьбу каждой из девушек. Самое интересное, что все, предсказанное ею, сбывалось с удивительной точностью. Но тогда никому и в голову не приходило, что Ванга обладает даром прозрения.
На другой праздник, День Сорока святых великомучеников, девушки перегораживали реку ветвями, делая из них символический „мост", веря, что ночью им приснится, как их суженый пройдет по мосту. Однако на следующий день никто не мог удивить Вангу, так как она сама рассказывала, что им снилось. Совпадения были слишком странными, но никто не пытался объяснить это явление.
И все же праздничное, веселое настроение царило в доме не часто. Ванга не позволяла себе расслабляться, потому что нужда следовала за ними по пятам, и она должна была работать не покладая рук. Очень часто сестрам приходилось голодать. В основном они питались дикой капустой, кукурузным хлебом или простоквашей, сильно разбавленной водой. Но зачастую не было даже этой скудной пищи. Как-то они сообщили отцу, что мука кончилась, и им негде ее взять. Деньги в семье водились исключительно редко, и Ванга берегла их на „черный" день. Отец отправился к своему другу, зажиточному крестьянину, и попросил у него взаймы немного муки. Тот ответил, что у него припасен мешочек муки, но он согласен расстаться с ним только за наличные. Отец взял мешочек и попросил странствующего торговца отвезти его детям в Струмицу. Какая радость пришла в дом! Ванга тотчас замесила тесто, испекла хлеб и, не дожидаясь, пока он остынет, сестры набросились на него. Но не прошло и часу, как им стало плохо, все поплыло перед глазами, открылась рвота. Перепуганные соседи послали в соседнее село за отцом, Панде бросился домой, достал мешочек и увидел, что „друг" продал ему не муку, а смолотую траву, которую местные жители называли „пиявцем" — полевой сорняк, очень ядовитый.
На городской окраине, близ реки Тракайна, отец посадил шесть черешневых деревьев. Когда черешня созревала, отец продавал ее странствующим торговцам. Дети с нетерпением ждали этого дня, потому как отец обещал, что непременно купит им подарки с выручки от черешни. Однако денег было так. мало, что выполнение его обещания откладывалось до следующего года.
Однажды они засадили свою делянку табаком. Возни было много, а когда отец продал его Табачной монополии, то ему заплатили сущие пустяки. Денег хватило только на то, чтобы купить кувшин бозы.
В 1934 году Любка пошла в школу. Она была самой способной ученицей, но в то же время и самой бедной. Ванга очень радовалась тяге сестренки к знаниям, потому что ей уже довелось испытать радость учения, хотя и недолгую, в Доме слепых, и она знала, какое это богатство. Несмотря на то, что Ванга держала детей в строгости и они подчинялись ей беспрекословно, ей так и не удалось уговорить братьев пойти учиться. Честно говоря, такой возможности и не было, так как они работали батраками, но даже когда выдавалось свободное время, братья не желали ходить в школу. Васил, так тот прямо заявил, что он вообще не будет учиться.
В Струмице был создан Клуб эсперантистов, который посещали почти все дети бедняков. Васил и Томе тоже записались в этот Клуб и стали регулярно ходить туда якобы для изучения эсперанто. Часто они заставляли Любку разносить по городу какие-то книги и отдавать их разным людям. Потом выяснилось, что под вывеской заведения для эсперантистов скрывался коммунистический клуб, и молодежь изучала не столько язык, сколько марксистскую литературу. Оба сына бывшего четника Панде естественным образом проложили дорогу к школе, в которой они узнавали подлинную правду жизни. К тому их подвигла не только отцовская кровь и отцовские убеждения но и пример его жизни.
Но все это случилось позднее. А пока вернемся в 1934 год. Семья по-прежнему мыкала нужду, терпела лишения и подвергалась непрестанным унижениям. Несмотря на то, что Ванге приходилось хуже всех, она была и самым стойким, самым трезвомыслящим человеком в семье. Ни на секунду не позволяла себе раскиснуть перед детьми или пожаловаться на судьбу соседям. Она была опорой не только для братьев и сестренки, но и для отца, которого извели постоянные заботы о хлебе насущном, и он часто впадал в отчаяние. Ванга подбадривала его, заявляя, что и для них непременно наступят светлые дни.
Отец, который не мог свести концы с концами, мечтал стать кладоискателем и найти много денег. Однажды Ванга сказала.ему, что знает, где зарыт клад и описала ему место, где он может найти древние монеты. Клад покоился в местности, расположенной не так уж близко от Струмицы. Прежде там было село, ныне покинутое, а близ него текла река. Между рекой и лесом находилась скала, вот под ней-то и было зарыто сокровище. Удивленный отец воспринял слова Ванги с недоверием и стал посмеиваться, но потом задумался и вспомнил, что такое место действительно существует. Село называлось Раянцы. Жители покинули его, когда там вспыхнула чума. А река называлась Раянской. Да, были там и лес, и скала. Отец поинтересовался у Ванги, откуда ей все это известно, а она ответила, что, мол, привидилось во сне. Как-то отец предложил сходить в Раянцы и посмотреть, правду ли им сказала Ванга. До села добирались пешком, но Любка вспоминает, что Ванга передвигалась в раянской местности очень уверенно, будто бывала там уже не раз, и все было так, как она описала. Отец сказал, что как-нибудь соберется и придет сюда копать под скалой, но вскоре упал и сломал руку. Так им и не было суждено разбогатеть. Позднее в этой местности построили водохранилище, и если даже там и был зарыт клад, то он навсегда остался под водой.
Спустя какое-то время после того случая из стада, что пас отец, пропала овца. Отец вернулся домой очень расстроенный: денег заплатить за пропажу у него не было, и он был уверен, что хозяин прогонит его. Но Ванга сказала: „Не горюй, пропавшая овца у Атанаса из Моноспитова". Отец изумился, так как не знал этого человека, и уж тем более не могла его знать Ванга, почти не выходившая из дому, к тому же у нее не было знакомых из того села. Удивленный и встревоженный, отец спросил, откуда ей это известно, а дочь снова сослалась на то, что видела сон. И впредь многие ее сны оказывались вещими. Вероятно, именно тогда у нее проявились задатки ясновидения. Отец пошел в указанное ею село, разыскал нужного ему человека и отобрал у него овцу, которую считал безнадежно пропавшей.
В канун Нового года в общинной управе составлялись списки самых бедных жителей Струмицы, которым отпускались небольшие пособия. Любка и Ванга за неделю до назначенного срока ждали перед зданием общины этого подаяния. Чиновники, сновавшие в здании, с жалостью поглядывали на сестер, потому что ноги Ванги, стоявшей босиком на цементном полу, вздулись и покраснели от холода. А Любка была обута в деревянные башмаки прямо на босу ногу. „Раз у вас нет приличной обуви, лучше бы сидели дома в тепле!" — говорила озябшим сиротам их тетка.
Но и дома редко когда бывало тепло. Иногда сестры ходили на городскую окраину, в местность Чам-чифлик, и там собирали шишки. Но этого топлива хватало ненадолго, в комнате было холодно, потому что домишко из тростниковых стеблей продувало со всех сторон.
Несмотря на это, Ванга не жаловалась на здоровье до 1939 года. В тот год она заболела плевритом. И почти восемь месяцев жизнь ее висела на волоске. Болезнь настолько иссушила ее, что в погожие дни Любка укладывала сестру в корыто и выносила во двор, как ребенка. Когда положение стало совсем критическим, вызвали врачиху с малярийной станции. Та с брезгливым видом осмотрела комнату и попросила Любку убрать покрывало с больной. От долгой неподвижности тело Ванги было покрыто пролежнями, кожа на ранах расползлась. Врачиха послала санитара на станцию за присыпкой и дезинфицирующим раствором, полвала Любку во двор и сказала ей, что сестра долго не протянет.
Эта весть мгновенно облетела весь квартал, и соседи позвали священника, чтобы тот причастил умирающую. А на следующий день, когда рабочие Табачной монополии получали нищенские зарплаты, один из них встал у проходной с шапкой в руке и принялся собирать деньги на похороны бедной девушки.
Через два дня после этих событий Любка пошла за водой к источнику, что был довольно далеко от дома, а вернувшись, открыла калитку и от изумления выпустила кувшин из рук. Ванга, смерти которой ждали с минуты на минуту, сноровисто подметала двор. Будто и не она вовсе только что находилась на „смертном ложе". Лишь была бледнее обычного, но движения ее рук были уверенными и сильными, словно перед Любкой находился совершенно здоровый человек. Услышав голос сестры, она сказала: „Помоги мне. Нужно все чисто подмести, потому что скоро сюда придет много людей".
1939 год прошел под знаком новых волнений, связанных с предвыборной кампанией. Тогдашнее правительство проводило реакционную политику, направленную на сближение с гитлеровской Германией. Это вызвало протест народа и волну демонстраций и забастовок. Начались массовые аресты.
Был арестован и отец Ванги, в людном месте заявивший, что политика правительства гибельна для народа. И снова в участке он подвергся мучениям. В ту пору ему было 53 года, но когда вернулся домой, то стал походить на глубокого старика, потому что в участке его избивали до полусмерти. Кровоточащие раны мазали разными снадобьями и накрывали освежеванными шкурами животных. Едва встав на ноги, Панде снова отправился по селам в поисках работы.
В начале 1940 года Любка заболела менингитом. Девочку отвезли в больницу города Штип, но там отказались принимать больную: не было мест. Однако дежурный врач, узнавший о невероятной бедности семьи, распорядился, чтобы девочку положили в коридоре. Две недели Любка находилась на грани жизни и смерти, но видно на роду ей было написано выжить. А лечили ее голодом. Когда Любка вернулась в Струмицу, то увидела, что Ванга превратилась в живые мощи. Пока Любки не было, никто не переступил порога их дома, никто не догадался принести слепой девушке даже воды. Но Ванга терпела. Целыми днями сидела без еды и воды, но так никому и не пожаловалась. Ванга очень обрадовалась тому, что сестренка вернулась живой и здоровой.
После тяжелой болезни Любка стала анемичной, и один военный врач, который осматривал ее, сказал, что девочка выздоровеет, если будет хорошо питаться. Посмотрев на оборванных сестер, он добавил, что младшей необходимо выпивать каждый день пол-литра овечьего молока.
Тогда отец решил наняться пастухом в селе Хам-зали, в хозяйство БАТА — предприятие, выпускавшее обувь, и забрал к себе дочерей. Действительно, молока там было много, и вскоре Любка поправилась. Каждый день сестры ходили по воду к колодцу, что был довольно далеко от села, в поле. Пока Любка наполняла сосуды, Ванга садилась на камень и долго молчала, ко всему безучастная. Она сидела неподвижно, точно глухая, и не реагировала даже тогда, когда Любка восклицала: „Ну, пошли, и уже набрала воды!" В один из таких походов за водой Ванга была особенно странной, Любка даже расплакалась. Онемев от испуга, она долго стояла возле застывшей сестры, как вдруг Ванга, словно стряхнув с себя оцепенение, произнесла; „Не пугайся, ничего страшного нет, просто я разговаривала с одним человеком. То был всадник, он приехал к колодцу напоить коня. Я сказала ему, чтобы он не сердился на тебя, ты не уступаешь ему место потому, что не видишь его. Всадник сказал мне: „Видишь вот эту траву с мелкими белыми цветочками, что растет возле колодца? Это „звездная трава", она помогает в лечении многих болезней".
Любка осмотрелась и лишь тогда заметила действительно очень интересную траву, густо усеявшую землю. На тоненьком стебельке без листьев сняли маленькие белые цветочки, напоминавшие звездочки. Любка и по сей день не знает, как называется это растение, потому что нигде в другом месте не встречала его, да и местные жители ничего не ведали о травке с подобным названием. Но тогда, услышав сказанное сестрой, она испугалась больше прежнего, потому как во всем чистом поле, кроме них с сестрой, никого не было, откуда здесь мог появиться всадник? Что это за люди, с которыми время от времени разговаривает Ванга? Ведь Любка никогда их не видела ...
Наверное, так уж предопределено, чтобы 40-й год стал черным годом для семьи. Близилось лето. Отец, находясь в Струмице, упал и сломал руку. В месте перелома открылась глубокая рака. Она вскоре загноилась, дали о себе знать и старые раны, нанесенные ему во время побоев в управе и полицейских участках. Инфекция распространилась по всему телу, началась гангрена. Все лето сестры ухаживали за отцом. В какой-то момент Панде полегчало, появилась робкая надежда на выздоровление, и все думали, что отец сумеет выкарабкаться, но по ночам Любка слышала, как Ванга заливается горючими слезами, и полагала, что сестра оплакивает их горькую участь, ибо знает, что отец скоро умрет и они останутся круглыми сиротами. В сентябре отцу стало совсем плохо. Прибыли и братья, чтобы поочередно дежурить возле отца. Впервые за столько лет вся семья собралась вместе, однако по-прежнему их донимал голод. По утрам братья отправлялись в торговые ряды — искать работу. Васил дежурил у здания общинной управы, не наймет ли его кто грузчиком, а Томе целыми днями промывал на бойне желудки, надеясь, что вечером и ему подкинут кусочек мяса и он сможет отнести его домой. Но очень часто братьям приходилось возвращаться с пустыми руками.
Однажды, когда в доме не осталось ни крошки хлеба, отец вспомнил о своем зажиточном друге Христо Туджарове и отправил Томе и Любку к нему, чтобы тот дал им в долг немного денег. „За так денег не дают, — ответил отцовский „друг", — завтра пойдете в поле и соберете оставшийся хлопок. За это я дам вам денег".
На следующее утро дети Панде вышли в поле и весь день собирали хлопок. Стоял октябрь. Дул сильный, пронизывающий ветер, пробиравший до костей. Он словно решил прогнать детей с поля, на котором не было больше ни души. Руки их посинели и потрескались от холода. Вечером они пришли к хозяину и протянули ему полный мешочек, а тот швырнул в ноги Томе два лева и сказал, что Любка слишком мала к никаких денег ей не полагается, а затем вытолкал их и захлопнул дверь, так как в воздухе замелькали снежинки.
Возвращаясь домой, дети плакали от боли и обиды, слезы капали на кусочек запеканки, который они купила на заработанные деньги больному отцу.
В начале ноября отец почувствовал близкий конец, собрал детей и сказал: „Дети, я умираю, вы остаетесь одни. Будьте честными, работящими и во всем слушайтесь Вангу. Теперь она будет вам опорой!"
В ноябре 1940 года в возрасте 54 лет Панде сошел в могилу. Тело усопшего, омытое и переодетое в новую одежду, лежало на циновке прямо на полу. Поп не пришел отпевать покойника, и дети не знали, как похоронить отца, потому что у них не было денег. Весь день и всю ночь дети провели наедине с телом мертвого отца.
На следующий день их сосед, служивший пономарем в католической церкви, рассказал священнику о трагедии несчастных сирот, и тот отдал распоряжение похоронить Панде бесплатно на католическом кладбище.
После похорон священник, сжалившись над осиротевшими детьми, дал им немного денег из церковной казны, чтобы они купили себе хлеба.
Потянулись тяжелые дни, и лишь безграничное терпение Ванги, ее мужество и стойкость помогали другим не впасть в полное отчаяние. Несмотря на то, что ей было тяжелее всех, она подавала им пример, как нужно бороться с трудностями, не сдаваться и верить, что и на их улице будет праздник.
Вскоре после похорон отца братья снова отправились по селам в поисках заработка. Ванга и Любка надолго остались одни.
Ванга:
© EDGARCAYSI.NAROD.RU