Красимира Стоянова
ПРАВДА О ВАНГЕ
Жизнь, достойная преклонения
Более же всего имейте усердную любовь друг ко другу, потому что любовь покрывает множество грехов.
Апостол Петр
Ах, этот страшный 1928 год! Вместо ожидаемого отцовского благословения на брак Ванга получила из Струмице известие, которое сразило ее насмерть. Отец писал, что дочь должна немедленно вернуться домой присматривать за детьми. Два года тому назад Танга родила третьего ребенка – девочку, а через два года, после рождения четвертого ребенка, умерла.
Вот так Ванга простилась с первой любовью, со школой, с предстоящей свадьбой и с более или менее счастливой жизнью. Обратный путь домой был тяжким и мучительным, она прекрасно понимала, что три года, проведенные в Доме слепых в городе Земун, останутся лучшими годами в ее жизни и больше никогда не повторятся.
С этой поры жизнь слепой девушки отмечена бесконечной бедностью, многими муками, которые не всякий зрячий вынесет. И странное дело: юная девушка не сломалась – в ней крепли душевные силы, они помогали ей устоять перед всеми испытаниями.
У себя дома Ванга застала страшную нищету. Дети, мал-мала меньше, были грязными, болели от постоянного недоедания. Ее брату Василу было 6 лет. Томе – 4 года, а младшей, Любке – 2 годика. И слепая Ванга должна была стать для них всем – и матерью, и хозяйкой дома, и защитницей. Как только Ванга вернулась, отец снова пошел по селам искать работу батрака или пастуха.
Известно, жизнь испытывает на излом в первую очередь бедных. Чирпанское землетрясение 1929 года дало себя почувствовать и в Струмицком краю. От сильного толчка разрушились убогие жилища бедняков, дом, где жила семья Ванги, тоже рухнул. Из груды останков отец собрал халупку, обмазал ее глиной, предстояло жить в этом шалаше. Внутри была только одна комнатка да крохотные сени. Потом пристроили, тоже маленькую, кухоньку, где отгородили очаг, чтобы можно было выпекать хлеб, когда у семьи оказывалась мука.
Вселились быстро, так как переносить в новое жилище было почти нечего. Ванга, со своей приверженностью к чистоте и порядку, постаралась и тут создать уют. На видном месте в комнате поставили цветной сундук, оставшийся от мачехи, застелили земляной пол рогожками, а в углу поставили кровать, для которой Ванга связала из старых ниток покрывало – "для красоты", больше внутри ничего не было. Возле домика отгородили маленький дворик и посадили красивые цветы.
В этой домушке Ванга и Любка долгие годы жили вдвоем, братья, хотя и были еще маленькими, разошлись по селам и работали как батраки или пастушата, чтобы добыть хоть какое-то пропитание для семьи.
В городе и окрестных селах быстро узнали, что слепая девушка может быстро и хорошо вязать, и стали приносить ей целыми тюками пряжу для вязания. Вместо денег давали мелкие вещи или старую пряжу. Из тряпья, пряжи, цветных ниток Ванга шила одежки для детей, для себя она не шила ничего, потому что почти не выходила из дома. Все знали об их бедности, и, если в квартале умирала какая-то женщина, ее одежду отдавали Ванге.
А она научилась ткать, научила Любку связывать оборванные нити, и ее младшая сестричка стала ей помощницей: они вдвоем допоздна слушали шум ткацкого станка, как безостановочно движутся металлические иглы, как постукивают кросна. А ночью Ванга давала волю своему горю и засыпала в слезах.
Утром вставала очень рано, потому что в семье всегда хватало дел. Ванга вообще не любила сидеть без работы и никому не позволяла бездельничать. Хотела, чтобы везде было чисто и аккуратно. Так, например, в понедельник они с Любкой стирали белье, во вторник подметали вокруг дома, в среду чинили одежду. Любка, хотя и была еще очень маленькой, шила. Ванга научила ее делать и другую работу по хозяйству и была очень требовательна по отношению к младшей сестре. Ощупав новую заплатку на старом платьице и почувствовав, что один какой-то шов не удался, распарывала его и заставляла Любку сшить вновь. Часто Любка плакала, потому что старых вещей было много, на возню с ними уходил весь день, и она не могла выйти на улицу, поиграть с детьми. Ванга оставалась непреклонна: все должно быть как положено, знай работай. В четверг они месили хлеб, в пятницу ходили за город накопать красной глины, которой обмазывали весь домик изнутри и снаружи, чтобы он стал покрасивей. В субботу ходили собирать крапиву и щавель для щей на обед. В воскресенье с утра – церковь, а после обеда приходили женщины из окрестных сел забрать связанные вещи, часто собирались в их дворике и соседки, поговорить, поделиться новостями. Ванга была очень общительна, тонко чувствовала юмор, и женщины любили поговорить с ней.
В Струмицком краю существовал любопытный обычай. Вечером накануне Георгиева дня (6 мая) девушки опускали в глиняный сосуд для вина – он назывался делва – особую метку, на другой день по ней "узнавали" свое счастье. Соседские девушки обычно ставили делву во дворе у Ванги, под большим старым кустом темно-красных роз. Довольно часто, может быть, от сострадания к слепой, Вангу выбирали "оракулом". На следующее утро, 7 мая, она вынимала метки и рассказывала девушкам их судьбу. Рассказы эти часто оказывались вещими, но никому даже в голову не приходило, что Ванга обладает даром предвидения.
Был еще один праздник – День сорока великомучеников, когда девушки гадали: клали поперек ручья ветки – делали "мост" и верили, что ночью увидят во сне будущего избранника, который пойдет по "мосту" с другого берега. Утром девушки спешили к Ванге, и та... рассказывала им их собственные сны, каждой девушке ее сон, ее тайну. Все это казалось очень странным, но никто даже не пытался искать объяснения чудесам.
Впрочем, праздничное, веселое настроение не часто гостило в домике Ванги, и та редко позволяла себе расслабиться, ведь нищета вечно гналась за семьей по пятам, и приходилось работать дни напролет. Часто, очень часто они голодали. Обычно пищей им служили дикая капуста, кукурузный хлеб или сильно разбавленное кислое молоко, но часто не было и этого. У них редко водились деньги, и Ванга старалась припрятать их на самый черный день. В один из дней в доме кончилась мука. Отец пошел к одному зажиточному крестьянину, своему другу, попросил немного муки взаймы. Тот сказал, что у него есть мешок муки, который приготовлен на продажу, есть деньги – покупай. Отец взял мешок и отправился домой – деньги у Ванги нашлись, на следующий день долг был возвращен. Настоящая пшеничная мука – какая это радость! Ванга сразу же замесила хлеб, и, еще не остывшим, его разломили и съели по большому куску. А спустя около получаса обеим сестрам стало плохо, их стало тошнить, кружилась голова. Отец присмотрелся к муке и понял, что она наполовину состоит из смолотой сорной травы. Так праздник "вкусного хлеба" чуть не кончился для семьи большим горем. А тому крестьянину хоть бы что – ни стыда, ни совести, я, говорит, знать ничего не знаю.
Если дети просили отца что-нибудь им купить, он обещал: "Как только продам черешню, куплю!" Но у них во дворе никаких черешен отродясь не было.
В одну из весен они посадили грядку табака. Когда листья выросли, срезали их, подвялили и трепали с утра до вечера. Готовое сырье сдали Табачной монополии, а заплатили им так мало, что едва хватило денег, чтобы купить глиняную посуду, старая пришла в полную негодность.
В 1934 году Любка стала ученицей. Училась она хорошо. Ванга радовалась ее усердию, потому что хотя и в малой степени, но прикоснулась к науке в Доме слепых и знала, какое это счастье – настоящая учеба. Она всегда была строга с детьми, и они подчинялись ей и слушались ее во всем, но с учебой... Братья упорно отказывались ходить в школу. Старший, Васил, сказал ей, что даже если у него и будет время, он не желает ходить в школу.
В Струмице был создан клуб эсперантистов, в котором собирались почти все дети из бедных семей. И Васил, и Томе записались, стали регулярно его посещать, изучали якобы эсперанто. Часто заставляли свою сестричку Любку разносить по городу какие-то книжки, передавать их разным людям. Через некоторое время стало ясно, что в клубе нелегально изучали марксизм. Двое сыновей бывшего партизана Панде вполне естественным образом нашли дорогу к настоящей школе, где и постигали правду жизни. По правильному пути направили их отцовские идеалы, его убеждения и сама жизнь.
А Ванга по-прежнему хозяйничала в доме и не позволяла себе расслабиться перед детьми или, не дай Боже, кому-нибудь пожаловаться. Она стала опорой не только для детей, но и для отца, которого в кривой рог согнули заботы о хлебе насущном, да так, что он приходил иногда в полное отчаяние. Ванга и в него вселяла уверенность, постоянно повторяя, что придут лучшие дни, непременно придут, уже скоро...
Долгое время не имея возможности свести концы с концами, отец мечтал стать (придет же такое в голову!) кладоискателем и однажды найти много денег. Как-то раз Ванга сказала ему, что знает место, где зарыто много старинных монет, и описала ему это место. Оно находилось недалеко от Струмицы: брошенное село на берегу речушки, реденький лесок. Между речкой и лесом высилась острозубая скала, и деньги, по словам Ванги, были зарыты под ней. Отец сначала несказанно удивился, а после долго и громко смеялся. Ванга угрюмо молчала.
Отец смутился, а потом вспомнил, что такое место действительно существует. Называлось заброшенное село Раянцы, давным-давно его выкосила чума, и люди туда больше не возвращались. Стояло оно, давно умершее, на берегу речушки Раявскаты. Действительно, были там и лес, и скала.
Отец спросил Ванту, откуда ей известно это место, а она ему ответила, что видела клад во сне. Тогда отец предложил ей сходить вместе с ним в село, чтобы – мало ли чудес в жизни бывает – попытать счастье.
И вот они отправились, да не вдвоем, а всей семьей
Любка помнит, что в этих местах Ванга ориентировалась вполне свободно, будто бы ходила туда много раз, и все было в точности так, как она описала. Они погуляли по берегу речки под скалой, и отец решил, что придет сюда позже с лопатой, чтобы выкопать клад. Да после случилось так, что он упал и сломал руку, копать уже не мог – богатство прошло стороной. Позже речку перегородили, построили водохранилище, и если там и были зарыты деньги, то они навсегда остались под водой ждать кладоискателей будущих веков.
А вскоре после этого случая из стада, которое пас Панде, пропала овца. Отец пришел домой очень рассерженный, ведь у него не было денег заплатить хозяину за овцу. Ванга его успокоила, сказав, что овцу украл один человек из села Соносинтово. Она подробно описала его внешность. Отец изумился, даже он не знал такого человека, а уж тем более не могла знать его Ванга, которая не выходила дальше двора, и никаких знакомых в том селе у них вообще не было. Удивленный до крайней степени и порядком растревоженный, он стал расспрашивать дочь подробнее, а она отвечала, что все это ей приснилось. Она часто с грустью повторяла, что ей снятся разные неприятные события, которые потом обычно сбываются. Вероятно, такой была начальная стадия ее ясновидения. Отец пошел в указанное Вангой село и действительно нашел овцу в стаде указанного ею человека.
В конце каждого года община составляла списки самых бедных в Струмице граждан и давала им небольшие денежные пособия. В канун Нового года Ванга и Любка подолгу ждали в прихожей Дома общины этих денег. А чиновники все канителились, хотя некоторые из них, проходя мимо двух сестер, искренне жалели их: Ванга стояла целыми часами босая на ледяном цементном полу, и ноги ее синели от холода. Любка была обута в туфли на деревянной подошве на босу ногу. Глянув на них, таких несчастных и продрогнувших, какая-то тетка сказала: "Если вам нечего обуть, сидели бы дома, в тепле!"
В их домике редко бывало тепло. Если хватало времени, сестры ходили за город, в сосновый лес, и там собирали шишки. Этого топлива хватало совсем на короткое время, в комнатке стоял промозглый холод, в ней, казалось, встречаются все сквозняки, которые только есть на свете.
Такая принудительная закалка какое-то время спасала от простуд. Но в 1939 году Ванга заболела плевритом. Около восьми месяцев находилась она между жизнью и смертью, страшно исхудала, стала легонькой, как перышко. В солнечную погоду Любка клала ее в корыто и выносила на улицу. Иногда заглядывал врач, но ничего посоветовать не мог и как-то раз сказал Любке, что скоро сестра умрет – положение безнадежное.
Эта новость быстро разнеслась по кварталу, и соседи позвали священника, чтобы тот совершил ритуал последнего причастия. На другой день, когда рабочие Табачной монополии получали свои мизерные зарплаты, один из них, стоящий у входа с шапкой, объявил, что собирает деньги на похороны слепой девушки-нищенки.
Через два дня Любка пошла по воду на колодец – он находился достаточно далеко от дома – и по возвращении, когда подошла к своей калитке, от удивления выронила ведра. Ванга, смерти которой ждали каждую минуту, встала с постели, вышла во двор и старательно его подметала. Уж никак нельзя было сказать, что она "смертельно больна". Она стала лишь страшно худой и чуть бледнее обычного, но движения ее рук были сильными и уверенными, как у вполне здорового человека. Когда она услышала голос Любки, то сказала ей: "Давай быстро начинай работать. Нужно подмести везде, навести чистоту – скоро сюда станет приходить много людей!"
1939 год проходил под знаком массовых волнений. Правительство проводило антинародную политику сближения с гитлеровской Германией, Повсюду вспыхивали стачки, люди выходили на демонстрации протеста. Ширились слухи, один невероятнее другого. Начались массовые аресты.
Арестовали и отца Ванги – кто-то донес, что он публично заявил: такая политика гибельна для народа. В тюрьме его беспощадно избивали, заставляя назвать имена "товарищей по антиправительственной борьбе". Но поскольку фактов, свидетельствующих о такой "борьбе", не нашлось, бедолагу выпустили. Кое-как оправившись от побоев, 53-летний Панде снова отправился по селам, на заработки.
В начале 1940 года Любка заболела менингитом. Ее отвезли в больницу, в городок Штин, но там ее отказались принять: не хватало свободных коек. И лишь когда врач понял, что дома девочка наверняка умрет без надлежащего лечебного ухода, он согласился положить ее в больничном коридоре. Около двух недель Любка боролась с тяжелой болезнью, на роду ей было написано выздороветь, и она выздоровела, встала на ноги. Когда вернулась в Струмицу, то увидела Вангу, тощую, как скелет. Пока Любка лежала в больнице, никто не перешагнул порога их дома, и некому было даже принести воды. Но Ванга терпела и не жаловалась. Она очень обрадовалась сестричке, тому, что видит ее живой и здоровой.
Впрочем, прежнее здоровье возвращалось медленно. Врачи предписывали ей хороший уход и здоровую пищу или, как минимум, ежедневно выпивать банку сырого овечьего молока.
Отец решил во что бы то ни стало достать молоко и нанялся пастухом в село Хамзали, куда взял и своих детей. Теперь молока хватало, и Любка постепенно окрепла.
Каждый день Любка с Вангой отправлялись за водой, колодец находился далеко за селом, в поле. Пока Любка набирала воду, Ванга садилась на камень и сидела молча, неподвижно, не обращая ни на что внимания. Любка однажды даже испугалась, ей показалось, что сестра потеряла сознание и сейчас умрет. Онемевшая от страха, стояла она возле сестры, пока Ванга не вышла из забытья. "Не пугайся, – сказала она, – ничего страшного нет, просто я разговаривала с одним человеком. Это был всадник, он хотел напоить коня. Я сказала, чтобы он не сердился на тебя за то, что ты не уступаешь ему место, ведь ты не видишь его. Всадник отвечал мне: "Я не сержусь, могу подождать, а ты нарви сейчас вот той травки с мелкими белыми цветами, она называется "звездная трава" и помогает излечить многие болезни".
Любка осмотрелась и только сейчас обратила внимание на траву, которая росла возле колодца в изобилии. Цветки ее действительно напоминали звездочки. У травы был тонкий стебелек без листьев, а вверху тянулись к солнцу мягкие белые цветы. Любка и по сей день не знает, как называется это растение, потому что никогда не видела подобного в других местах, но и в том краю никто не знал растения с таким названием – "звездная трава". Но тогда, услышав сказанное сестрой, она испугалась еще больше, потому что никого в поле не видела. О каком всаднике толковала Ванга? С кем она могла на самом деле говорить, не открывая рта?..
Видно, судьба им выпала такая – болеть в этом тяжком 1940 году. После дочек захворал отец, на коже появились язвы, началось заражение крови. Все лето заботились о нем Ванга и Любка, и даже вроде бы наступило временное улучшение, дочери думали, что Панде может поправиться. Когда Любка спросила об этом Вангу, та ответила: "Не надейся, сестричка, знаю, отец скоро умрет. И мы останемся круглыми сиротами, без помощи и поддержки".
В сентябре состояние отца сильно ухудшилось, к нему приехали оба сына, чтобы посменно дежурить возле больного. Теперь, через столько лет разлуки, наконец вся семья собралась вместе. Хочется уточнить: чтобы вместе голодать. Каждое утро братья выходили на торговую площадь "перехватить" любую работу. Васил ждал перед Домом общины, что кто-то наймет его в носильщики, а Томе целыми днями промывал потроха на бойне, чтобы и ему хоть что-нибудь перепало и он смог бы отнести домой. Частенько оба возвращались с пустыми руками, тяжелые были времена.
Однажды, когда в доме не осталось ни крошки хлеба, отец вспомнил об одном из своих друзей и послал Томе и Любку попросить у него немного денег взаймы. "Просто так деньги не дают – сказал им "друг", Христо Туджаров, который к тому времени достаточно разбогател. – Приходите завтра на мое поле и соберите оставшийся на земле хлопок. Я заплачу вам".
Ранним утром на следующий день дети Панде пошли на поле и целый день собирали хлопок. Это было в холодном октябре. Дул сильный ветер, руки их посинели и потрескались от холода. Когда вечером они принесли хозяину собранный хлопок, тот бросил в ноги Томе 2 лева – на троих – и добавил, что Любка маленькая, ей денег не полагается. Хозяин захлопнул дверь, потому что на улице пошел снег.
По дороге домой младшие плакали от обиды, их слезы капали на маленькое пирожное, купленное для больного отца.
В начале ноября отец почувствовал приближение смерти, он собрал детей у своей постели: "Дети, – сказал им старый Панде, – я умираю. Вы остаетесь жить и доживете до того дня, когда наша земля вновь станет землей болгарской. Жаль, я не дождусь этого светлого дня. У меня есть к вам одна большая просьба: когда придут болгары, позовите какого-нибудь болгарского солдата, пусть он воткнет штык в землю над моей могилой, и я пойму, что пришла Болгария!"
Восьмого ноября 1940 года в возрасте 54 лет отец скончался. Покойник, обмытый и переодетый во все чистое, лежал на рогожке, и даже поп не пришел его отпеть. Дети не знали, как его похоронить, поскольку и на этот печальный обряд нужны были деньги, а их, как всегда, столько, сколько в дырявых карманах нищего.
Смилостивился над сиротами сосед, прислужник католической церкви, он рассказал священнику о кончине Панде, и было решено похоронить бедняка бесплатно.
Отец умер. А спустя некоторое время болгарские войска пришли в Струмицу. Тогда мальчишки позвали солдата на могилу отца. Это был Борис Янев из села Белюшец Санданской околии, он воткнул штык в могильный холм и молвил: "Спи спокойно, честный болгарин". Но это было потом.
Потекли дни, полные безысходности, и только бес-крайнее терпение Ванги, ее сильный характер помогали другим детям не впадать в отчаяние. Хотя ей и было тяжелее всех, она держалась молодцом и другим детям подавала пример твердости. Сироты верили, что и к ним придут лучшие дни. Скоро братья снова отправились в другие села.
Ванга и Любка надолго остались одни.
Ванга:
© EDGARCAYSI.NAROD.RU