Оптинские старцы ПОСЛЕДНИЙ ОПТИНСКИЙ СТАРЕЦ

В 1913 году братия собралась, чтобы избрать старца. Скромный Нектарий собрание не посетил: «И без меня выберут кого надо». Но старцем выбрали именно его. «Нет, отцы и братья!» — Нектарий решительно отказался. Но архимандрит сказал: «Отец Нектарий, прими послушание». Отказаться от послушания иеромонах Нектарий не мог. Пришлось смириться с новым назначением...

Старцам приходилось вести огромную переписку. Отец Нектарий отвечал на письма, не вскрывая их. Об этом вспоминал Василий Шустин, будущий священник: «Я видел, как отец Нектарий читал запечатанные письма. Он вышел ко мне и, не распечатывая, стал их разбирать. Он их не читал, но видел их содержание. Некоторые из них он благословлял, а некоторые и целовал, а два письма как бы случайно дал моей жене и говорит: "Вот, прочти их вслух. Это будет полезно"». (Одно из писем было от девушки, которая полюбила священника-обновленца. Он так увлек ее своими зажигательными проповедями, что она бросила все свои занятия. Этот священник оказался старым знакомым Шустиных.)

Однажды в Оптину приехал священник Сергий Мечев. Мечев-младший был достойным сыном своего великого отца — вдохновенно проповедовал, великолепно знал богослужение. Но у него была одна привычка: на службах при чтении Евангелия отец Сергий пропускал родословную Спасителя. «А что, отец протоиерей, — обратился к нему Нектарий, — не почитать ли нам Евангелие?» И с этими словами преподобный подал отцу Сергию первую главу от Матфея.

Новый старец был таким же великим утешителем, как и его предшественники. Шутки отца Нектария иногда оказывались действеннее десятка проповедей. Как-то одна из паломниц написала красками картину — вид монастыря во время заката. Оставив рисунок на открытом балконе, она пошла с мужем прогуляться по лесу. Дорогой они так рассорились, что не хотели и смотреть друг на друга. Придя домой, супруги с изумлением увидели, что на картине вместо ясного неба нарисованы грозовые тучи и молнии. «Мы догадались, что это был отец Нектарий, — вспоминал муж художницы. — Это он, владевший кистью, символически изобразил наше душевное состояние с женой. И эта гроза с молниями произвела на нас такое впечатление, что мы забыли свой спор и помирились, ибо захотели, чтобы небо нашей жизни опять прояснилось... »

Без всякого предубеждения старец относился и к людям искусства, он говорил: «Заниматься искусством можно, как всяким делом, как столярничать или коров пасти, но все это надо делать как бы перед взором Божиим». Сам отец Нектарий был образцом подобного делания. Занятия живописью, наукой, иностранными языками никогда не выводили его из молитвенного сосредоточения, его душа всегда была устремлена к Богу. Таким он и вошел в вечность на иконах — маленький монах в высокой шапочке-скуфье со свитком в руках.

В своей келье он много читал. В скиту у него был кот, который его необыкновенно слушался, и батюшка говорил: «Старец Герасим Иорданский был великий старец, потому у него был лев. А мы малы — у нас кот».

Пришел грозный для монастыря 1923 год. Всех выходящих с литургии задержали. Иеросхимонах Нектарий (великую схиму он принял в апреле 1920 года) был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности. Его ожидала казнь. И отец Нектарий отправился в ссылку — в село Плохино. Там для него утеплили летнюю половину избы.

Эту перемену в своей судьбе старец предвидел. Еще до Октябрьской революции он говорил своим духовным детям, что монастырь разорят, и закончил словами: «Тогда примите меня, Христа ради. Некуда мне будет деться». Насколько хорошо он видел будущее России, ясно из его пророчества, сделанного в 1917 году, еще до революции: «Скоро будет духовный книжный голод. Не достанешь духовной книги. Наступает век молчания... Государь теперь сам не свой, сколько унижений он терпит за свои ошибки. 1918 год будет еще тяжелее, Государь и вся семья будут убиты, замучены... Да, этот Государь будет великомученик. В последнее время он искупил свою жизнь, и если люди не обратятся к Богу, то не только Россия, вся Европа провалится... Наступает время молитв...» О более далеком будущем он говорил, что «Россия воспрянет и материально не будет богата, но будет богата духом».

Отец Нектарий, находясь в ссылке в селе Холмищи, не всегда мог принимать посетителей. Бывало, что хозяин избы не позволял посторонним даже заходить в дом — во избежание конфликтов с властями. И все же духовные дети пробирались к старцу. Однажды в Холмищи приехала Мария Сухова, будущая монахиня Илария. «Сегодня ляжешь спать не в комнате приезжих, а у меня», — приказал старец. Всю ночь он молился, а на рассвете сказал: «Иди в общее помещение». Она вышла и узнала, что ночью приходили из ГПУ с обыском. Если бы не указание старца, ее бы арестовали. А войти в келью отца Нектария чекисты не решились...

Больного старца однажды спросили, должен ли он брать на себя страдания и грехи приходящих к нему, чтобы облегчить их и утешить. Нектарий ответил: «Да. Иначе облегчать нельзя. И вот чувствуешь иногда, что на тебе словно гора камней, — так много греха и боли принесли к тебе; и прямо не можешь снести ее. Тогда приходит благодать и разметывает эту гору камней, как гору сухих листьев; и можешь принимать сначала».

В другой раз старец попросил монахиню Наталию передать игуменье монастыря, что утратил молитву и просит ее святых молитв. «Неужели, батюшка, у Вас бывает тягота на душе? Я думала, Вы всегда пребываете в радости духовной», — удивилась та. И старец ответил: «Случается, иной раз скажешь что-то от себя, неправильно решишь вопрос чужой жизни, иногда строго взыщешь на исповеди или, наоборот, не дашь епитимьи, как следовало бы дать, — за все это священнику бывает наказание, благодать Божия отступает, мы страдаем».

Старец принимал на себя чужие грехи и болезни и тяжко страдал. Сам он хорошим здоровьем не отличался никогда, богатырем не был. Небольшого роста, худой, с тонким станом, в последние годы он передвигался с трудом: ноги распухли и сочились сукровицей. Глаза его все время были воспалены. Но на окружающих он производил неизгладимое впечатление.

«Мне казалось, будто он нес какую-то святую чашу, наполненную драгоценной жидкостью, и крайне опасался, как бы не пролить ни одной капли из нее, — вспоминал митрополит Вениамин (Федченков). — И тоже мне пришла в голову мысль: святые хранят в себе благодать Божию и боятся нарушить ее каким бы то ни было неблагоговейным душевным движением: поспешностью, фальшивой человеческой лаской. Отец Нектарий смотрел все время внутрь себя, предстоя сердцем пред Богом».

В феврале 1928 года у старца открылась острая грыжа. Свою смерть старец предчувствовал. Прощаться с близкими он начал еще за два месяца: говорил последнее наставление, благословлял, передавал своих чад тому или иному духовнику. Кончина его была тихая, она последовала в половине девятого вечера 29 апреля 1928 года. Перед смертью он причастился и благословил всех. Похоронили его на местном кладбище.

После возрождения Оптиной пустыни 3 июля 1989 года состоялось обретение мощей преподобного Нектария. Когда торжественная процессия двигалась по обители, от мощей исходило сильное благоухание. Мантия старца оказалась нетленной, сами останки были янтарного цвета. Обретены были мощи и семи других оптинских старцев, также прославленных в лике святых. Каждое воскресенье их вносят во Введенский собор. В настоящее время рака с мощами преподобного Нектария постоянно находится в соборном храме. От мощей совершаются чудеса исцелений.

Святой Нектарий учил: «Бог не только разрешает, но и требует от человека, чтобы тот возрастал в познании. В Божественном творчестве нет остановки, все движется, и ангелы не пребывают в одном чине, но восходят со ступени на ступень, получая новые откровения. И хотя бы человек учился сто лет, он должен идти к новым и новым познаниям».

Предыдущая страница Следующая страница

Оптинские старцы

ПОСЛЕДНИЙ ОПТИНСКИЙ СТАРЕЦ

Святой Нектарий (в миру Николай Васильевич Тихонов) родился в городе Ельце в 1853 году. Отец его был рабочим на мельнице и рано умер. Мать также умерла рано, и мальчик остался круглым сиротой. Когда Николаю исполнилось восемнадцать, ему посоветовали спросить благословения на брак в Оптиной пустыни. О чем была беседа, он никому не открывал, но после нее он навсегда остался в Оптиной...

В 1894 году он был рукоположен в иеродиакона, в 1898 году — в иеромонаха. После этого Нектарий почти перестал выходить из кельи. Были годы, когда даже окна в его келье были заклеены синей бумагой. В эти годы он учился и читал, причем читал не только духовные книги: занимался математикой, историей, географией, русской и иностранной литературой, языками. Художник Болотов выучил его живописи, и старец сохранил к ней интерес до конца дней. Любил Нектарий и поэзию. Многие отмечали, что отец Нектарий обладал глубочайшими познаниями в самых разных областях — от философии до авиации. А на удивленные вопросы посетителей: «Где ж вы, батюшка, окончили университет?» — старец отвечал: «Вся наша мудрость от Писания».

Отец Нектарий был невысокого роста, с несколько округлым лицом. Из-под высокой монашеской шапочки-скуфьи выбивались пряди полуседых волос. В руках он всегда держал гранатовые четки. Лицо его как бы не имело возраста — «то древнее, суровое, словно тысячелетнее, то молодое по живости и выразительности мысли, то младенческое по тишине и покою».